Честь Воина [CИ] - Вита Алая

— Это оружие, — добавила «подруга», словно уловив её сомнения.

Девушка оглянулась с интересом. Ей почему-то сразу вспомнился меч, который никто не мог поднять. Кстати, с тех пор она его не видела и почти позабыла. Неужели, и здесь нечто подобное?

— Да, непростое, — подтвердила Морена. — Тебе понравится. Будешь благодарить меня всю жизнь.

Надо признать, она нашла способ заинтриговать Аину. Теперь, вспомнив о мече, который видела ещё ребёнком, она подумала, что зов, который тогда ощутила, мог быть знаком воинского предназначения. Как знать, возможно, не зря судьба вырвала её из знатного рода, где девушке никогда не дали бы стать бойцом. Понятно, что того сокровища ей не видать, но если есть шанс завладеть чем-то хоть вполовину столь же необычным, побороться стоит.

Она ещё раз оглядела заросли, подсветив себе факелом. Похоже, и правда, между деревьев слой ветвей был потоньше, кое-где даже просвечивал насквозь. Как будто затянуло лозой с боков — корней на земле была всего пара-тройка, и те по краям.

— Топор-то хоть можно взять? — спросила она.

— Конечно. Бери всё, что нужно. Идём поедим, а потом займёшься этим. Морок может тебя надолго запутать, а я не хочу, чтобы ты ослабела от голода и холода. Ты должна достать тот клинок.

Значит, всё-таки основное оружие! Отлично. С трудом верилось, что Морена действительно припасла для неё нечто ценное, но «подруга» обычно не врала напрямую, только искажала правду, преувеличивая, преуменьшая или недоговаривая. А тот факт, что награда достанется именно Аине, трудно истолковать двояко. Тут либо да, либо нет. Да и логично отдать приз тому, кто его добыл. Тем более, она — хедивег. Если предводительница будет пользоваться тем чудесным мечом, у помощницы тоже должно быть что-то особенное.

Подкрепившись рагу из кореньев и остатков убитой утром косули, Аина вооружилась мечом, топориком, парой факелов, своими «когтями корса» и с воодушевлением отправилась на штурм растительной преграды. Тишина в лесу теперь казалась очень кстати — значит, не нужно бояться зверей.

Однако на деле всё оказалось не так просто. Подрубить корни топором — ещё ладно, а вот спутанные ветви поддавались хуже. Меч с них попросту соскальзывал, пришлось отсекать лозы по одной «когтями корса». Их клинки были намного короче, и шипы искололи Аине все руки. В перчатках же управляться с «когтями» было неудобно.

Кроме того, похоже, колючка была ядовитой, и постепенно девушке начал чудиться какой-то замогильный шёпот. Она резко оглядывалась, убеждалась, что никого рядом нет, и уговаривала себя продолжать не такое уж сложное занятие, но сердце против воли колотилось, как бешеное. Казалось, по ту сторону её ждёт толпа призраков, и Аина ни за что не пошла бы внутрь, если бы не обещанный приз. Что поделать, если ценное оружие не валяется на дороге просто так? Во всех легендах о подобном есть какие-то преграды. А это не дракон и не толпы бешеных карликов — всего лишь морок…

Однако, сколько бы девушка ни повторяла себе это, чем меньше прутьев живой изгороди отделяли её от «плохо кончившей» деревни, тем больше нарастало ощущение, что там присутствует нечто жуткое — невидимое, злое и враждебное. Душа то и дело уходила в пятки от слышавшихся стенаний, но Аина сердито возвращала её на место. Даже если это не морок, а настоящие призраки, из всего прочитанного ею следовало, что те часто пугали до смерти, но причинить физический вред были неспособны. Значит, главное — не поддаваться страху. Да и Морена говорила то же самое.

Наконец все прутья по контуру намеченного в собственный рост проёма были перерублены и пришла пора открывать прореху. «Не поддаваться страху» только звучало просто, а на деле оказалось довольно трудно перебороть себя и решиться раскупорить этот могильник. К тому моменту Аина уже не сомневалась, что «кончили плохо» означало именно массовую гибель жителей. Тело застыло и отказывалось повиноваться. Впрочем, разум тоже споткнулся о малодушную мысль: «Может, ну его к чёрту, это оружие, будь оно трижды необычным?» Хотя подспудно девушка понимала, что предводительница тащила их всех в такую даль не для того, чтобы вернуться с пустыми руками. Наверняка, ей от этого тоже будет какая-то выгода. А значит, отступить — не вариант.

Простояв так боги знают сколько времени, Аина вдруг поняла, что шёпот и стенания ей больше не слышатся. Кругом стояла полнейшая тишина. Она рассердилась на себя за глупость и решительно толкнула преграду сапогом. Понадобилось несколько ударов, чтобы вырезанная часть отделилась от остальных зарослей и рухнула. Девушка пинками отодвинула её в сторону и шагнула внутрь, освещая себе дорогу факелом. Сделала несколько шагов, и вдруг на неё налетел ледяной вихрь.

Нет, воздух остался неподвижным, но сквозь её тело нёсся с ураганной скоростью какой-то бесплотный поток, полный ужаса и боли. Аина рухнула на колени, выронив факел. Пламя трепыхнулось, словно тоже ощущая этот нематериальный ветер, и погасло. Девушка осталась в полной темноте. Но ей было не до того, чтобы бояться видимых угроз. Разум затопила буря чужого отчаяния. Она переживала то, что случилось здесь когда-то: предательство, смертельную ненависть, жестокую расправу, убийство стариков, женщин и детей. Казалось, ощущения каждого из них сейчас обрушились на неё.

Но было и что-то ещё, другое, странное… Чувства убийц? Праведный гнев, жажда крови, ощущение превосходства, презрение к врагу, ярость битвы, преодоление боли, удивление неожиданной гибели и… радость ей? Какая-то нездоровая, фанатичная. Всё это одновременно невозможно было уместить в голове.

Перед глазами Аины замелькали образы множества смертей. Цельной картины не складывалось — просто вспышки, вперемешку жертв и убийц. Где-то серди них угадывалось два средоточия воли, схлестнувшихся в непримиримом противостоянии. Оно накалялось, пока не взорвалось подобием тёмного солнца, уничтожив всех — и нападавших, и защитников. Чистое безумие!

Девушка изо всех сил старалась не потерять себя в этом кошмаре, но, кажется, не удержалась и закричала. Просто чтобы услышать свой голос, убедиться, что она ещё есть и может хоть что-то.

Ураган внезапно иссяк, оставив после себя лишь выжженную пустошь, но бесчувственность в тот момент ощущалась, как благо. В голове воцарилась звенящая пустота. А потом в этой пустоте постепенно начали проявляться другие образы: отца Дарлена, матери Иоланы, замка Сарена, няни Алели, военачальника Гарета, сына конюха Грена… Их гибель, предательство дяди Миграна, убийство ахсартага по имени Дибр, и клятва отомстить нартам и семейству да Болирдом за то, что сотворили с её семьёй!

Пустота вновь наполнилась переживаниями, на этот раз собственными, и они раздирали грудь мучительными